Если главным мифом, который структурировал, описывал и дал возможность понять то психическое функционирование, о котором писал Фрейд, был миф об Эдипе, то Андре Грин говорит о том, что для описания современных психических функционирований главным мифом можно принимать уже не миф про Эдипа, а делать главным героем современного психоанализа Гамлета. Потому что именно его история становится тем, что можно определить, как главное не невротическое функционирование или же то, что было названо пограничным функционированием.

Гамлет… Почему именно Гамлет?

Захотелось с этим разобраться, глубже понять то, о чем говорил Андре Грин.

Начала с того, что просмотрела несколько фильмов, поставленных по пьесе Шекспира, с нашего советского еще «Гамлета» со Смоктуновским до «Гамлета» с Бенедиктом Камбербэтч. Пьесу Шекспира в том или ином виде ставили многие…

Однако, кто лучше Андре Грина нам ответит на вопрос, почему именно Гамлет — главный герой современного психоанализа? За поиском ответов обратилась непосредственно к нему. У Андре Грина есть замечательная книга «Hamlet et Hamlet». Гамлет — король, призрак которого является в пьесе, отец принца Датского и Гамлет — сын, принц. Тема отца и сына. Название книги «Гамлет и Гамлет» отражает, конечно, же не только этот аспект, оно имеет и другие более глубокие смыслы, о чем ниже.

«Я был на десятке спектаклей „Гамлета“ и, должно быть, прочитал текст внимательно добрых пятнадцать раз», — пишет Грин о том, как работал с пьесой Шекспира. В своей книге он предлагает психоаналитическое прочтение произведения. Это не анализ центральной фигуры, так как «Гамлет — не человек, это трагический персонаж, вымышленное существо». «Конечно, любой шедевр при ближайшем рассмотрении открывает скрытые сокровища: это и есть причина бесконечных размышлений, которые рождают великие культурные произведения. Но в случае „Гамлета“ эта непрозрачность, это сопротивление произведения нашему пониманию выходит на первый план. Другими словами, работа по рационализации, которая выполняется в нас спонтанно, обычно для того, чтобы дать нам объяснение — очевидно ложное, но, тем не менее, успокаивающее — того, что нас коснулось, здесь терпит неудачу».

Книга Андре Грина удивительная, многогранная, она чрезвычайно интересна, на мой взгляд, и литераторам, и аналитикам, и просто всем, кто любит Шекспира и тем, кто любит театр.

Я здесь лишь обозначу то, что вело меня при чтении данной работы. Я пыталась понять, почему Гамлет? (сразу прошу прощение за перевод, ни на что не претендую, кроме интереса к теме, который возможно, кто-то разделит вместе со мной. Попыталась выборочно (все невозможно) представить какие-то показавшиеся мне наиболее важными места из книги, важными для того, чтобы понять, почему не Эдип, почему Гамлет.

Предполагается, что написание пьесы было связано со смертью отца Шекспира. (Менее известно то, что у Шекспира где-то за три-четыре года до рождения трагедии умирает одиннадцатилетний сын Hamnet, и, по мнению Джойса — монолог Призрака с Гамлетом — это монолог Шекспира с сыном, но это в скобках).

Андре Грин задает вопрос: «Каким образом встреча между пробуждением фантазий, связанных со смертью отца Шекспира, и темой Гамлета послужила источником счастливой вспышки, от которой выиграла трагедия?».

И отвечает на него «Для Фрейда … Гамлет, несмотря на все его различия с трагедией Софокла, является лишь представлением варианта Эдипова комплекса. Если рука Гамлета парализована перед Клавдием, то это потому, что он не может осудить и убить того, кто только исполнил его подсознательные желания: убить отца и занять его место с матерью».

Он продолжает: «Это объяснение положило бы конец многовековым спорам. В этом нет ничего плохого, но это неполно. К гипотезе Фрейда мы добавляем еще одну: гипотезу о других бессознательных представлениях, которые преследуют Шекспира за пределами бессознательных репрезентаций, которые он позволяет нам угадывать в Гамлете, но следы которых несет Гамлет, создавая противоречие с предыдущими.

Среди множества причин страданий Гамлета, — скорбь по отцу, преступление дяди, предательства друзей, вынужденное отдаление от Офелии — есть одна, которая, несомненно, перевешивает все остальные: желание его матери. Гертруда так быстро вытерла слезы, чтобы вновь обрести улыбку и даже счастье в постели, которую она когда-то делила с покойным королем и где теперь спаривается с Клавдием, что для Гамлета это непостижимо. Несмотря на то, что Гамлет не может терпеть никаких представлений о проделках своей матери и дяди, его разум постоянно атакует эта мысль, которая, более чем любая другая ему невыносима.

С другой стороны, Гамлет также не может понять или представить, почему он постоянно предает священную клятву, которую дал Призраку, отомстить за него и в то же время отомстить за себя, убив Клавдия.

Андре Грин пишет, что психоаналитическую интерпретацию Гамлета дал Фрейд, она существует с 1897 года в письме Фрейда Флиссу. Затем последовали многие другие. И потому он делает кое-что еще: предлагает психоаналитическое прочтение репрезентации.

Мучение, которое гложет душу Гамлета, — это не потеря отца, а повторный брак его матери. Результат? Причина? Грин опирается на причину. Потому что, если смерть отца, которого он наделяет всеми духовными добродетелями, делает отца après coup еще более духовным, аполлоническим существом, она (смерть) заставляет мать предстать в ее плотском свете. При жизни покойного короля ее духовность была лишь неким хрупким подобием, маской, за которой скрывалась животная (звериная) женственность. Это горе Гамлета. Не печаль после потери любимого отца, а горе по присутствующей матери, которое налагает на него зрелище преступной плоти, виновной в бегстве.

Парадоксом для Гамлета будет то, что сдержанность, которую покажет ему Офелия, будет восприниматься им скорее, как предательство, нежели, чем ее желание сохранить свою добродетель. Итак, чтобы ни делала женщина, она может только показать свою непрочность. Если она следует голосу чувственности, ее неспособность сдерживать себя свидетельствует о ее звериной природе, если же она сохраняет себя для союза, одобренного моралью, она уступает отцовскому авторитету и отвергает свой объект любви. Но что бы ни делал Гамлет, он встречает на своем пути отца, который не дает ему добраться до объекта его желания. Вдова Гертруда на свободе недолго, ее перехватывает Клавдий; Дева Офелия, откликнувшаяся на чувства Гамлета, возвращается под иго Полония. Но в конце концов Гертруда и Офелия — выражения одной и той же женственности. Гертруда переходит от одного короля к другому, не задумываясь о различии, Офелия переходит от любви к холодности, что в глазах Гамлета может быть понято только как отражение ее кокетства, искусства притворства, присущего актерам. Так как-либо эта сдержанность отражает реальные чувств Офелии, и привязанность, которую она ему показала, была ложной, либо эта привязанность была истинной, и тогда ее новая холодность ничто иное как хитрость. В обоих случаях женщина, как и актер, предлагает только образ подобия.

На наших глазах Гамлет подвергается непрерывному травматизму, начало которым положила смерть короля. Утрата отца, поспешный повторный брак его матери с ненавистным дядей, уже обратились тяжелым бременем. Как ни была противоречивой зарождающаяся любовь, которую он испытывал к Офелии, жизнь могла взять верх в эти скорбные времена. Полная перемена Офелии после встречи с Призраком будет означать потерю всякой утешительной надежды и подтверждение ощущения, что ничто не может быть основано на любви к женщине. Возвращение умершего отца, пришедшего раскрыть невыносимую правду, превращает горе в преследование. Все способствует тому, чтобы сделать Гамлета зверем, затравленным со всех сторон, подвергающимся внутренним атакам переполняющей его ненависти, что намного превосходит его главную цель, Клавдия, и выходит за пределы Гертруды и Офелии.

Гертруда и Офелия перепутались в сознании Гамлета. Насилие, которое он еще не может проявить перед своей матерью, Гамлет явит Офелии, не сказав ей, однако, упреков, которыми переполнено его сердце.

Полонию ясно, что любовь сводит Гамлета с ума. Он ошибается лишь слегка, так как не видит, что эта любовная ненависть возникает из-за путаницы между Офелией и Гертрудой.

Двойная трагедия ненависти: обращена против самого себя в суицидальной одержимости или направлена ​​на объект любви самым жестоким обращением.

Имеется два Гамлета в Гамлете. Христианский Гамлет, совесть которого мучается грехом и Гамлет языческий, охваченный Адом. Этот Гамлет беспощаден в своих разрушительных фантазиях.